Последнее время мир только и говорит о трагедии в Салониках. Со всех сторон слышны разные мнения и называются разные причины от халатности при настройке машины до преднамеренной диверсии. Пока что в этом сложно разобраться, следствие ещё продолжается за закрытыми дверями. Мы же хотим рассказать Вам немного об истории этих удивительных машин. Для этого мы специально совершили поездку в Советский Союз и взяли интервью у человека, которого часто называют отцом современной войны. А всё потому, что именно он был главным конструктором первого ACV, которые перевернули принципы ведения военных действий. Как многие уже могли догадаться, зовут этого человека Михаил Шатров. Совсем недавно он отпраздновал столетий юбилей, но по-прежнему не оставляет работу всей своей жизни.
–Разумеется, я слышал про эти прозвища, но они не совсем правильные. Буду честен, я сделал многое для становления и развития АБР, или как у вас на Западе принято говорить ACV. Но не был первым, и не был единственным, кто занимался в этой отрасли. Полагаю, вы хотите от меня услышать о создании этих человекоподобных боевых машин? Думаю, это займёт больше времени, так как история ACV неразрывно связана с другими шагоходами. Всё началось ещё во Вторую Мировую, тогда я работал младшим сотрудником в конструкторском бюро, занимающимся танками, КБ No14-3. И лишь волей случая именно нашему КБ поручили разработать совершенно новый вид техники для СССР – шагающие танки. Это произошло сразу после того, как мы потеряли Сталинград в конце сорок второго. А всё из-за нового немецкого оружия, их шагающих Pz-IV, которые были убийственно эффективны в городских боях. Конечно, город удалось позже отбить, и даже обратить поражение на пользу, захватив огромное число трофейного «вундерваффе».
–Стало быть, разработка была основана на немецком аналоге?
–И да и нет. В СССР ещё до войны были попытки создать шагающий танк. Причём относительно удачные. Как, например, БТШ-7. Лёгкая быстроходная машина показала себя с хорошей стороны. Но Партия не была уверена в необходимости БР. А после учений, проводимых с участием этих машин, вообще поставила крест на разработке из-за обнаруженной уязвимости в открытом бою по сравнению с обычными танками. Подобные работы велись и в Германии ещё до войны. Было построено несколько сотен шагающих Pz-III, но они служили скорее орудием пропаганды, символизирующим техническое превосходство Третьего Рейха. В боевых действиях они так ни разу и не применялись. И когда разведка доложила о начале производства PzKpfm-IV, на это не обратили должного внимания. У немецких машин же мы позаимствовали несколько любопытных решений, но конструкция была собственной. Так или иначе, создание шло слишком медленно. Командование требовало начать мелкосерийное производство к лету сорок третьего, но план был сорван. К этому времени у нас не было даже рабочего прототипа. А немцы к тому времени уже поставили на ноги своих " Тигров" и «Пантер». Более того, начали их массово производить. И в Курской Битве уже половина немецкой бронетехники была представлена шагающими танками. Гитлер возложил на эти машины большие надежды, сделал их символом превосходства и потребовал применять их как можно чаще, в ущерб обычным танкам, вопреки всем уговорам генералов. Это и сыграло злую шутку. В городе они были сильны, с этим не поспоришь. Но вот в открытом поле подчистую проигрывали танкам. Курская битва стала грандиозным провалом для БР. Почти все разработки в Третьем Рейхе свернули. Да и нам тоже урезали финансирование. Однако, последующие успехи английских БР в Европе и американских на тихоокеанских островах не дали поставить крест на шагающих танках. И только в сорок пятом наше КБ закончило работу над ТШ-34. И только к концу войны удалось развернуть производство. Почти все готовые машины были брошены на штурм Берлина в сорок седьмом, в чём они очень нам помогли, сильно сократив потери.
–Так почему же работа шла так медленно?
–Просто постоянно менялись требования. Изначально заданием было разработать машину согласно немецкой концепции. Но немцы, хоть и добились больших успехов, пошли по бесперспективному пути. Грубо говоря, они просто приделали танку ноги. В условиях военного времени это было приемлемо. Но, понимаете, нельзя просто так взять и добавить танку ноги, нужно основательно переделывать всю конструкцию: менять компоновку, работать над балансировкой, менять трансмиссию. В конце концов, изначальная схема бронирования танка уже не совсем подходит для меха. Всё это колоссальный объём работы. Причём переделывать что-то часто проблемнее, чем создавать заново. Поэтому работа разделилась на два потока. Первый отдел работал именно над ТШ-34, или «Изделием-1», как мы его называли. «Изделие-2» же создавалось с нуля, но было менее приоритетным. Однако работа над ним шла даже быстрее, её не ограничивали ненужные «танковые» рамки. «Изделие-2» было готово к концу сорок четвёртого года и успешно прошло испытания. На них лично присутствовал Сталин, и был весьма впечатлён. Несмотря на это, проект заморозили. Было просто невозможно начать производство в военное время. И все силы тогда были брошены на завершение ТШ-34. К слову, эта машина уже успела устареть сразу после Берлинской операции, и будущее было за машинами вроде «Изделия-2». Всё же нам удалось настоять на том, чтобы пара десятков опытных образцов прошли испытания в настоящем бою. И нужно сказать, что подразделение, в которое они попали, было просто в восторге от второго «Изделия». Это ещё раз подтвердило правильность избранного пути. Но ТШ-34 не был последним в своём роде. Начавшийся выпускаться в последние дни войны, но так и не принявший в них участиях ТШ-54 стал последним БР с танковым корпусом, если не считать его модификаций.
Самое интересное началось уже после войны. Тогда верхушку нашего КБ вызвали на совещание к Сталину. К тому времени я уже занимал не последнее место, так что тоже там присутствовал. Дело касалось ещё одного трофея. Это была незаконченная машина, подобная «Изделию-2». Почти вся документация была уничтожена, а главный конструктор наотрез отказывался сотрудничать. Проект, надо сказать, амбициозный. «Сумерки богов» должны были оснащаться двумя 105мм полуавтоматическими пушками и целой батареей неуправляемых ракет. Плюс мощное бронирование. Казалось бы, ещё один монструозный бессмысленный проект вроде ходячего "ЯгдМауса". За исключением одного НО. На машине был прототип новой системы управления, нейроинтерфейса. И он работал. Правда это всё, что там работало. Нам удалось собрать незавершённую машину, но её авиационный двигатель постоянно перегревался. Балансировка была ужасной, да и к тому же мех неслабо закручивало даже при стрельбе из 88мм пушки. Но самое главное, машина не была действительно автономной. Ей требовался компьютер для стабильной работы нейроинтерфейса. Без него машина не могла раскрыть весь свой потенциал, а могла лишь неспешно шагать, переваливаясь из стороны в сторону, старательно норовясь рухнуть на землю. А вы ведь знаете, что компьютеры тогда были размером с дом. Вся прелесть нейроинтерфейса в том, что он позволяет управлять машиной силой мысли. Не полностью, конечно. Да и к тому же не любой, лучше всего для этого подходят именно человекоподобные роботы. И вот тут-то мы и решили: а что, если вместо пушек поставить на «Сумерки богов» манипуляторы, подобные человеческим рукам? Идея оказалась хорошей, даже отличной. Синхронизация с пилотом возросла в разы. Мы отлично поиграли с этой машиной, и опять отложили дело в дальний ящик.
–Стало быть, только наличие компактного компьютера не давало вам построить первый ACV в 1947, почти на 13 лет раньше?
–Увы, нет. На БР того времени использовалась гидравлика или пневматика для движения конечностей. Но ни та ни другая не обладали силой и быстродействием одновременно. Кроме того, вся эта механика обладает немалым весом и не такой уж высокой надёжностью. Собственно, для БР особая быстрота не требовалась. А для концепции АБР, которую уже теоретически разработало наше КБ, она была жизненно необходима. Ведь главное оружие ACV – скорость и маневренность из-за невозможности сильно бронировать человекоподобную машину. В 1955ом я уже возглавлял КБ, когда ко мне в кабинет пришло двое сотрудников КГБ. Они принесли целую стопку документов о неразглашении гостайны, которые требовали подписать. Это было далеко не первый раз, но такое количество я видел впервые. А дело было вот в чём. Всему миру уже давно было известно о так называемых «тунгусских артефактах» – обломках инопланетного корабля. Вообще, эти обломки раскидало по всему миру. Но до того времени из них никак не удавалось извлечь какой-либо пользы. До появления первых компьютеров, которые позволили проанализировать обломки. Ну и прочее физическое оборудование забывать не стоит. Так вот, оказалось, что используя эти артефакты в Британии создали так называемую электромускулатуру. И разведке удалось заполучить образцы. Кроме того, уже наши учёные смогли опять же не без помощи наших инопланетных друзей на порядки уменьшить размеры компьютеров, что уже позволяло встроить такой в боевую машину. А это значило, что пора возобновить работы. И к 1960 году уже появился первый серийный АБР.
–Ещё одно известное утверждение. Некоторые приравнивают ACV к ядерному оружию. Как по психологическому эффекту, так и по количеству жертв.
–Вот тут я не согласен. Ядерное оружие служит средством сдерживания куда лучше. Оно не применялось со времён Корейской войны и Германского кризиса, и с тех пор не было крупных войн. ACV же воюют по всему миру. Что же касается числа жертв, то ядерное оружие тут явно проигрывает. Хиросима, Нагасаки, Сеул, Калининград. И это всё. На счету ACV куда больше жертв. Чувствую ли я раскаяние? А почему я должен его чувствовать? В конечном итоге оружие используют люди и они спускают курок.
–А как же недавний инцидент в Салониках?
–А при чём тут он? Если проблема в технической стороне, то это вина конкретных разработчиков. Лично я всегда был против использования ИИ в военных целях. Лично я считаю, во всём виноват именно ИИ этого меха, а не сам пилот. Но это лишь моя догадка, и мне не чем её подтвердить.
–И напоследок, какие перспективы развития ACV вы видите?
–Сложно сказать. Сейчас техника развивается очень быстро. Но я думаю, что очень скоро привычным станет энергетическое оружие. И как бы мне этого не хотелось, но ИИ будет выполнять всё больше задач, и скоро может заменить живого пилота.
ACV Prototype by Sunder_59, on Flickr
Но это всё история. Нас же теперь будет интересовать день сегодняшний. Более чем за полвека своего развития ACV успели очень сильно измениться и уже очень мало походят на своих предков, кажущихся сейчас архаичными. Они используют последние достижения технологий, а по количеству электронного оборудовании и мощности своих двигателей больше походят на истребители, чем на танки. Разобраться в нынешней ситуации нам поможет один из ведущих инженеров концерна Mitsubishi Хиро Ямано, крупнейшего производителя ACV на азиатском рынке.
–На самом деле далеко не всё именно так. Безусловно, ACV – продукт высоких технологий, но далеко не все их можно называть сверхсовременными. А всё дело в том, что в мире мехов сложилась довольно любопытная ситуация. Обычно дела обстоят так: новое поколение военной техники быстро сменяет предыдущее. Но с ACV всё не так: на вооружении, например, США стоят мехи всех трёх поколений одновременно. Почему так? Да потому, что они очень разные и у каждого нового поколения появлялись не только плюсы, но и минусы. Кроме того, некоторые нестандартные машины сочетают в себе отличия разных поколений, так что это деление довольно условно. Единственным достаточно надёжным показателем может служить нейроинтерфейс. Так у первого поколения он не имел обратной связи, не позволял пилоту «ощущать» машину. Поэтому приборы наблюдения, например, походили скорее на танковые, позже их сменили ЖК-дисплеи и голопроекции. Новая версия нейроинтерфейса уже позволяла транслировать изображение с камер прямо в мозг вместе с показаниями приборов. Пилот чувствовал машину практически как своё тело. Отсюда и возникла проблема на ранних образцах. У пилота развивалась некая форма привыкания, возникали психические расстройства. Но обнаружено это было далеко не сразу, из-за чего пострадало очень много опытных пилотов. Проблему удалось устранить путём снижения синхронизации в ущерб точности управления, но осадок, как говорится, остался, и об ACV сложилось мнение как о машинах морально калечащих людей. Стоит отметить, что нейроинтерфейс второго поколения появился лишь ненамного позже первого в Великобритании в 1948 году, но из-за трагического инцидента исследования надолго прекратили до выяснения причинны. А причиной часто называют саботаж. К третьему поколению относят, как правило, машины с собственным ИИ, который облегчает нагрузку на пилота, позволяя пользоваться нейроинтерфейсом на полную. Кроме того, теперь не требуется второй пилот. На эти машины, как правило, ставятся реакторы холодного синтеза. И да, всё это стоит очень дорого, особенно ИИ. Ведь существует негласное ограничение на использование саморазвивающегося ИИ, а при отсутствии самообучения ИИ приходится тренировать, так как шаблоны поведения показали невысокую эффективность. А для этого нужны дорогостоящие специалисты. Поэтому готовое ядро ИИ иногда стоит даже дороже, чем сам ACV. Сейчас активно идут спекуляции на тему ACV четвёртого поколения, но ни одна страна так открыто и не объявила об успешном создании такой машины. Стоит так же заметить, что разница поколений хоть и существенна, но не непреодолима. Да, при равных условиях с одинаково хорошо обученными пилотами в 80% случаев победит мех следующего поколения, но правила войны таковы, что никто никогда не находится в равных условиях, и вся суть военного искусства состоит в том, чтобы такие неравные условия создать.
–Но зачем же все-таки ACV нужны? Какая у них роль на современном поле боя?
–Примерно такая же, как и у танков. Уничтожение бронетехники и пехоты. Но в отличие от танков, их поле боя – это город. Причём, как правило, развитый крупный город, а не какая-нибудь провинциальная глубинка, где нет достаточно высоких зданий, за которыми можно укрыться. Ведь ACV бронированы довольно слабо и защищены только от стрелкового оружия да самых мелкокалиберных орудий. Их защита – манёвренность. Вооружение тоже не очень мощное, но оно и не требуется для схваток на небольших дистанциях. А когда есть возможность, быстро маневрируя, зайти танку во фланг или тыл, крупный калибр не нужен. Зато нужна скорострельность при встречи с себе подобными. Поэтому идеальный выбор – автопушки малого и среднего калибра, плюс пара-тройка пулемётов. Часто на мехи устанавливают несколько ПТУР'ов, на случай, если придётся уничтожить бронетехнику на большом расстоянии.
–Хорошо, вы всё понятно объяснили. А что же вы думаете насчёт трагедии в Салониках?
–Мало что можно сказать, не имея достоверной информации. Я думаю, что имел место сбой нейроинтерфейса, некой опытной версии. Но вряд ли это будет иметь серьёзные последствия. Какое-то время это будут обсуждать в СМИ, потом страсти утихнут и разработки продолжатся. Если они вообще полностью останавливались.
Изменено 28 мая 2015 пользователем Грешник